…оконфузившимся на первом же легеньком экзамене. Я был уверен, что все это подстроено Ковалевым и Партизаном, чтобы сбить спесь с задравшего нос новичка.

Я выдохнул и мысленно произнес несколько нелестных определений в свой адрес. Мир перестал для меня существовать. Остался только коридор между аномалиями, разбитый мозгом на цепочку шагов, и мое тело, которому требовалось эти шаги совершить. Только после этого я смог сделать шаг, а за ним и второй, давшейся мне значительно легче первого, а потом и третий. Мое сознание наполнила эйфория от преодоления психологического рубежа, а по телу разлилась странная легкость. Я мог пройти по коридору! Я чувствовал это! Никто меня не остановит! Зона мне не страшна!

 Занося ногу для очередного шага, я ощутил удар под колени и упал спиной в мягкий мох. В голову вернулись мысли о реальности и, вместе с ними, страх, что я чуть было не погиб.  Я медленно открыл глаза и увидел над собой взволнованное лицо Хруста.

- Как вы? – спросил меня военстал. – Я уж думал – все. Когда вы на аномалию пошли, решил – конец Доку, еле успел остановить.

- Какую аномалию? – не понял я бойца. – На детекторе чисто было, и гайка ровно легла. А до «Воронок» тут места еще порядочно осталось.

 -Сейчас вам все объяснят. – успокоил меня Хруст. И его слова показались мне предзнаменованием чего-то неприятного. Я даже передернул плечами.

Через несколько секунд почувствовал отчетливые колебания почвы – это приближался отряд. Я кряхтя сел. Сталкеры подошли и встали полукругом, не приближаясь к аномалиям. Вперед выступил Ковалев и протянул мне руку- помочь подняться на ноги.

- Только не смейтесь… - буркнул я, принимая помощь от старшего лейтенанта.

- Никакого смеха, Док, все серьезно. Вы, чуть было, не погибли в аномалии.

- В какой? – спросил я. – «Перун» же молчал!

- Интересный вопрос, - вступил в разговор Партизан. – Вероятнее всего, это – «Изнанка». Она не отмечается на детекторах, не реагирует на неживые объекты и обожает селиться возле «Воронок».

- «Изнанка»…- пробормотал я. – Что-то припоминаю, но смутно. Инструктор объяснял нам, но как-то вскользь, говоря, что точных данных нет. Я мало что запомнил из его рассказа. И в официальных отчетах про эту аномалию не упоминается. Может, вы проясните ситуацию?

- Извольте. – Ковалев взмахнул рукой и объявил: - Привал пятнадцать минут.

Отряд расположился на краткий отдых. Двое бойцов отошли немного в сторону, обеспечивая охранение.

- Итак, - начал Партизан, - аномалию «Изнанка» заметить невозможно. Только если вы увидите тень, которая падает против света, знайте, что тут расположилась «Изнанка». Природа аномалии не выяснена, артефакты, которые она производит, тоже неизвестны. Выживших после встречи с ней нет. На неживую материю аномалия не реагирует.

- А как она действу? – поинтересовался я. – Инструктор нам говорил, что она выворачивает объекты наизнанку, отсюда и название. Так? Правильно?

- Именно так, - вновь подал голос Ковалев, не дав сказать Партизану. – Сейчас покажу.

Сталкер удивленно посмотрел на старшего лейтенанта. А тот, не обращая на это внимания, извлек из рюкзака небольшую клетку, в которой попискивали несколько лабораторных красноглазых крыс.

- Чего удивляешься? У токсикологов взял. Собак приманивать, чтобы было, что Доку показать.– пояснил военный в ответ на удивленно приподнятые брови Партизана. – Вот и пригодились.

Ковалев открыл дверцу клетки и сунул внутрь руку. Животные испуганно заметались, чувствуя опасность. Военный уверенным движением схватил одну из крыс поперек груди и вытащил ее, отчаянно пищащую и извивающуюся, из клетки. Остальные, как только рука старлея покинула их тюрьму, немного успокоились, но, все равно, продолжали встревожено попискивать.

Я посмотрел на сталкеров. Все военные, предвкушая занимательное зрелище, столпились за своим командиром и с нескрываемым интересом смотрели в сторону аномалии. Лишь Партизан недовольно морщился где-то в стороне: предстоящее действо его не привлекало и, более того, было неприятно.

Ковалев покрепче сжал подопытную в руках, размахнулся, и, сказав «внимательнее, Док!», отправил белый комок по крутой траектории в аномалию. Крыса заверещала, взмахнула хвостом и упала на землю, растопырив лапы. В этот же самый момент на точке приземления, без хлопка или иного спецэффекта, вместо белого зверка оказалась какая-то красноватая субстанция. 

Во мне проснулся ученый. Я вынул бинокль и попытался рассмотреть, что случилось с крысой. Однако, сколь-нибудь  значимого результата не достиг: даже в мощную оптику я не мог в деталях разглядеть останков крысы. Срочно требовалось вынуть крысу из аномалии. Только как? Интуиция мне подсказывала, что ни один из бойцов добровольно в жертву науке себя не принесет.

Я повернулся к Ковалеву. Тот уже упаковал оставшихся крыс в рюкзак и разматывал небольшую бухту тонкого троса с «кошкой» на конце.

- Сейчас выну! – сказал военный, предвосхищая мой вопрос.  Он несколько раз взмахнул рукой, заставляя якорь описывать все большую и большую дугу, а потом разжал кулак. «Кошка» легла недалеко от тушки погибшей во имя великих идей науки крысы. Ковалев сместился правее, так, чтобы трос проходил точно над тушкой и аккуратно потянул. Острый лапы якоря подцепили крысу, и, через несколько секунд, в моих руках был первый объект полевого исследования.

Сначала я не понял, что именно лежало у меня в ладони. Это нечто напоминало плотно набитый продолговатый мешок из некой эластичной ткани, стенки которого местами растянулись, а местами – растрескались. Мешок снаружи был влажным, из-за чего на его стенки налипли мелкие травинки и песок. Но, кроме этого, виднелись и наслоения какой-то  буро-черной массы. Я присмотрелся.  Мысль, пришедшая в голову, была неожиданной, но похожей на правду. Чтобы удостовериться, я немного оттянул маску и принюхался. Тут же в нос мне ударил характерный запах крысиного помета, и до меня дошло, что мешок у меня на ладони – желудочно-кишечный тракт вывернутой наизнанку крысы.

Меня аж передернуло от осознания того, что могло случиться со мной, если бы не Хруст. Любопытство ученого, однако, вскоре взяло верх. Я ножом рассек тушку пополам и увидел, что внутри она покрыта белой шерстью.  Убедившись, что бедное животное какая-то неведомая сила вывернула наизнанку, я посмотрел на Ковалева.

- Что, Док? Нравится? - прищурился командир группы. – С вами то же могло приключиться. Очень неприятное зрелище, доложу я вам.

- Вы знали, что тут «Изнанка»?- спросил я Ковалева.

- Нет. – ответил вместо Ковалева Партизан.

 - Тогда, почему вы не пошли между аномалиями, ведь детекторы молчали?

- Потому, что предполагали:  тут дело не чисто. Понимаете, Док, просто так в Зоне ничего не бывает, - Партизан обвел рукой стену аномалий. - Смотрите, какая интересная штука получается: «Воронка»-«Воронка»-«Воронка», потом, бац, пусто. А потом опять: «Воронка»-«Воронка»-«Воронка».   Не  бывает так… - задумчиво повторил Партизан.  – Зона всегда знак дает. Чтобы дуриком в ящик не сыграть, надо смотреть и думать, почему так происходит. И все необычное и нелогичное подмечать и на заметку брать.

- Да тут все нелогично! – зло сплюнул Ковалев. – Куда ни глянь, обязательно какая-нибудь аномальная ерунда, чего за Периметром и в страшном сне не увидишь.

- Это есть, - согласился Партизан со старлеем. – Только, и на Большой Земле, если глаза под подушкой оставил, можно в канализацию провалиться. А что до необычного, - Партизан задумчиво взглянул на стену аномалий, - то лет двести назад и самолет чудом расчудесным представлялся. А сейчас – ничего, летают, и никто удивленные глаза не делает. Человек не блоха, ко всему привыкает.

- Уж не хочешь ли ты сказать, что лет через пятьдесят сюда школьников на экскурсии водить будут, а через сто - парк аттракционов откроют? – Ковалев пристально посмотрел на сталкера. – Еще скажи, что Зона не территория смертельной опасности, а Диснейленд.

- Что я хотел, я уже сказал, - было видно, что Партизану этот разговор, скорее всего неоднократно переговоренный с Ковалевым, начал надъедать. – А вам, Доктор, полезно запомнить, что в Зоне, как и в любой другой экосистеме, все взаимосвязано и просто так не происходит. Если вы будете задумываться над причинно – следственной связью, то все у вас будет хорошо. А если будете переть, как баран на новые ворота, то в первой же аномалии сгинете.

Последние слова Партизана заставляли меня глубоко задуматься. Нет, мне и без них было понятно, что глаза и уши тут следует держать открытыми. А еще лучше – запустить режим активного поиска. Это и так ясно было. Заинтересовало меня другое – вскользь упомянутое сталкером слово «экосистема».  Причем, упомянуто оно было не бездумно, как это делают дикторы в телевизоре, не понимая значения термина, а очень точно, учитывая наше местонахождения. Могло, конечно, и случайно с уст сталкера сорваться подслушанное где-то умное словечко, но интуиция мне подсказывала, что Партизан точно знает толкование и область применение этого термина.

- Ладно, Спок, - Партизан примирительно махнул рукой, - надо дальше двигаться. Так и быть, поплыли через болото.

- Ну, через болото, так через болото, - улыбнулся Ковалев. – А я уже хотел дорогу предложить!

- Слышь, начальник, - Вано, закинув АГС на плечо, развязно подошел к Ковалеву; но в развязности этой не было уличной похабщины, а, наоборот, видна была, как ни странно, огромная самодисциплина и уважение к командиру. – Это вы здорово придумали, через болото плыть. Только, мне второй раз за день окунаться не хочется. Тут даже нам с Танком с головкой может быть. – Вано для наглядности провел ладонью над шлемом экзоскелета. – Утонем нахрен, вы же нас потом не вытащите.

- Вы по краю пройдете, там тропка есть, - Ковалев указал рукой на предполагаемый маршрут. – Партизан говорит, что вам хватит. Ну, а нам окунаться придется.

- Почему нам окунаться придется? – шепотом спросил я у Партизана.

- Потому, что в экзоскелете к «Воронке» можно ближе подойти, чем в обычном комбинезоне. – так же шепотом ответил Партизан, стараясь не привлекать к нам лишнего внимания.

- Отряд! – скомандовал Ковалев, и сталкеры построились для дальнейшего движения.

- Подождите,  - попросил я, - мне координаты записать надо.

- Какие координаты? – не понял Ковалев.

- «Изнанки». В лагерь вернемся, физиков сюда отправим.  Пусть изучают.

Сказав это, я принялся вносить в память ПДА координаты аномалии. В это время ко мне подошел Партизан.

- Не занимайтесь ерундой, Доктор. – сталкер, прикрыл рукой экран моего ПДА. – «Изнанка» часов через семь, максимум – десять исчезнет, и на ее месте будет обычная «Воронка». Так что, даже если сейчас группа с «Янтаря» выйдет, то много тут не наисследует. Пойдемте лучше скорее. Нам часа за три надо до хутора дойти, а то под дождь попадем.

Спорить я не стал, а выключил ПДА и послушно двинулся в сторону болота.  Скелетоносцы, действительно прошли по суше, по самой закраине болота. Мне, стоящему по пояс в болотной жиже, было несколько завидно наблюдать, как владельцы тяжелых экзоскелетов спокойно идут по суше. Зависть, однако, очень быстро улетучилась, когда я увидел, как слева от  Танка, шагавшего первым, воздух подернулся сиреневой дымкой и, вроде как, уплотнился. Видимо, «Воронка» почувствовала жертву в запретной зоне и попыталась притянуть ее.  Танк покачнулся в сторону аномалии и, чуть было, не упал в нее. Если бы Вано не подхватил товарища, то остался бы отряд без пулеметчика.

Наконец, мы счастливо миновали аномальную стену и очутились на суше. Я оглядел себя. Когда-то светло-серый «Мунлайт» теперь был вымазан в суглинке и болотной грязи, причем так, что его цвет я не рискнул бы определить. Больше всего сейчас к этой цветовой гамме подходило прилагательное «грязный».  Если бы не герметичные швы костюма, то в ботинках у меня не просто хлюпало, а плескалось бы. Но, конструкторы скафандра предусмотрели возможность длительного погружения, поэтому я чувствовал себя сухо, чего нельзя было сказать о бойцах. Те с чертыханием выливали воду из ботинок. Их костюмы, к сожалению, от этого не защищали…

На горизонте собирались бурые тучи, подтверждая пророчество Партизана о скором дожде. Людям не хотелось мокнуть еще раз, поэтому отряд с максимально возможной скоростью двинулся в сторону хутора. Зона сжалилась над нами, и до самой конечной точки маршрута мы больше в неприятности не попадали.

Часа через полтора на небольшом пригорке показались два полуразрушенных строения за изгородью из прогнивших длинных жердей. Отряд остановился и, повинуясь жесту командира, занял круговую оборону. Ковалев и Партизан достали бинокли и принялись рассматривать строения, тихо переговариваясь между собой. Я тоже вынул бинокль и навел его на хутор.

Мне часто, к сожалению, доводилось видеть старые, брошенные людьми строения. Какое-то щемящее чувство всегда посещало меня, когда я смотрел в темные провалы окон, понимая, что люди отсюда ушли навсегда.

Представьте только, как тяжело человеку переживать разлуку со своей родиной, с домом, где он родился и вырос. И этот дом он должен покинуть в одночасье, когда даже не успевает понять, что произошло. Его сажают в военный грузовик и увозят неизвестно куда, не дав даже времени собрать вещи. И только потом к нему приходит понимание и осознание того, что в родные места тебе не вернуться никогда. Даже, что бы обнажить голову возле родного крыльца.

Хуже этого может быть только обдуманное решение оставить свой дом. Что служит причиной – обнищание края, отсутствие работы или осознание никому ненужности твоей сельскохозяйственной деятельности – не важно. Важны только бессонные ночи, предшествующие такому решению и душевная боль и пустота, которые останутся, когда ты лишишься соей родины.

Хутор, что стоял сейчас перед нами, был брошен в одночасье. Это ясно было даже без детального его осмотра. На Проклятой Земле все строения покинуты в один миг.  Пришли военные после апрельской аварии в 1986 году  и увезли людей. Этому хутору повезло: его не закопали. От некоторых же поселков остались только названия и фонящие курганы земли, из которых иногда торчат печные трубу. Такая печальная участь постигла, например, Копачи. Целое поселенье было похоронено заживо: с вещами, хозяйством и огородами. Только кошки и собаки потом возвращались на могильные курганы, ища свои старые дома. Люди так поступить не могли – они были далеки от родной земли.

Я изучал хутор в бинокль. Он неплохо сохранился, по крайней мере, на первый взгляд. Однако, присмотревшись, я понял, что дом до ужаса стар. Штукатурка на стенах, когда-то белая и гладкая, теперь покрылась зелеными разводами плесени. Возле фундамента штукатурка пузырилась, а выше отслаивалась крупными чешуйками, обнажая тонкую реечную сетку. Стекла в окнах отсутствовали, вынесенные неведомой силой из рамы. Только внизу мутные осколки торчали крупными острыми зубами. Крыша дома провалилась, и сквозь одинокие стропила просвечивало небо Зоны, уже ставшее свинцовым.  Деревья, разросшиеся без человеческого присмотра, склонялись над умирающим домом. Наверное, это был яблоневый сад, судя по узловатым ветвям, проросшим через разрушенную крышу.

Рядом с домом стояла постройка, назначения которой я угадать не мог, однако, было ясно, что это часть хозяйственного двора. Широкий вход когда-то должны были перекрывать двустворчатые ворота, от которых теперь остались только поперечные перекладины, обломанные посередине и напоминающие пыточные колья. Крыша постройки, как ни странно, сохранилась, поэтому рассмотреть, что находится на втором этаже, я не мог. Внутри было темно, однако, я смог увидеть заржавленную и прогоревшую двухсотлитровую бочку, укрепленную у основания камнями – очаг.

Двор хутора зарос невысокой жесткой травой, напоминающей обрывки сетевого кабеля, торчащие из земли. Чуть в стороне, под горкой, я разглядел прогнивший разваливающийся колодезный сруб и длинную жердь «журавля», грустно пристроившегося рядом. Под налетающим изредка ветром «журавль» стонал, жалуясь на свою нелегкую долю. Словом, хутор напоминал мне столетнего дряхлого деда.

Ковалев и Партизан были о хуторе иного мнения. Завершив осмотр, они склонились над экраном ПДА и принялись изучать спутниковый снимок.

- Смотри, - Партизан водил по карте  пальцем, - это – основной дом. Насколько я помню, пол на втором этаже довольно прочный. Можно там расположить наблюдателя. Вопрос в том, не сделали ли это за нас.

- Не похоже, - Ковалев отрицательно помотал головой.  –В тепловизоре ничего не заметно – никаких теплокровных форм жизни.

- Угу, - согласно кивнул Партизан. – Я тоже думаю, что хутор свободен. Стая, скорее всего, на охоте. В прошлый раз, когда я тут проходил, суки были еще не щенные, но уже заметно на сносях. По моим прикидкам, помет будет недели через две. Значит, это - их предпоследняя совместная охота. 

- Ну, по собакам у нас ты специалист, - Ковалев опять посмотрел на хутор, - а меня больше интересует вопрос, не ждет ли нас там засада. В мутантах я сомневаюсь, а вот «Монолит» - не накликать бы - запросто. Амир, подойди.

Военный приблизился к командиру.

- Что думаешь? – Ковалев указал на хутор.

Амир окинул хмурым взглядом строения. Увиденным, похоже, он остался недоволен, потому что принялся вторично обозревать хутор, но уже через оптику «Винтореза». Закончив, он повернулся к Ковалеву:

 - Чисто, вроде, Спок, но надо проверить.

- Согласен. – Ковалев кивнул. – Тель, Ярь – проверьте! Амир, Танк – подстрахуйте!

Бойцы, вызванные командиром для разведки, короткими перебежками, прикрывая друг друга,  направились к дому, используя для укрытия ямки и бугорки. Я заметил, что перед каждой такой пробежкой, военные внимательно осматривали маршрут, выискивая ловушки. Амир в это время не отрывался от оптического прицела «Винтореза», направленного в сторону хутора. Танк же встал чуть в стороне от отряда, навел свою адскую машину на строения и приготовился, судя по всему, отразить атаку любого врага, пусть даже тот будет при поддержке танков и авиации. Общее руководство осуществлял Ковалев, разглядывая хутор в бинокль.

Напряжение разведчиков передалось и мне. Я всей душой был там, с ними, чувствовал их горячее дыхание и почти ощущал на языке горько-соленый вкус пота, стекающего со лба бойцов. Я оглянулся, думая, что военные, разделяя мои чувства, тоже следят за своими товарищами. Но, я ошибся: бойцы заняли круговую оборону, старясь прикрыть отряд от возможной атаки.  

В очередной раз, когда разведчики меняли свое местоположение и уже были на подходе к дому, ожила рация и голосом Амира сказала: «Крыша дома! Движение!»

Разведчики упали в траву и затаились. Ковалев сосредоточил внимание на указанной точке. Бойцы в охранении напряглись. И только Партизан продолжил безмятежно щуриться на дом. Через несколько секунд Ковалев скомандовал: «Отбой! Тушкан!». Видимо, имелось в виду, что по крыше перебегал мелкий мутант, которого в Зоне называли «тушкан» или «кенг». Услышав это, Партизан удовлетворенно кивнул головой, как бы говоря «так я и думал».

Разведчики, наконец, добрались до хутора и споро проверили его на наличие врагов, как двуногих, так и четвероногих. Несколько одиночных выстрелов, прозвучавших со стороны домов, не внесли паники в наши ряды: было ясно, что бойцы гоняют тушканов. Через некоторое время в воротах хозяйственной постройки показался Ярь. Он призывно махнул рукой и, одновременно с этим, в наушнике раздался его голос «Чисто! Можете подтягиваться!».

Вблизи хутор представлял собой еще более печальное зрелище. Множество глубоких ран, нанесенных стенам временем и людьми, говорили о нелегкой судьбе поселения. Однако, дом давал нам защиту от ветра и дождя – дальняя часть крыши еще сохранилась, да и потолок не провалился.

Пока Ковалев распоряжался развертыванием лагеря, мы с Партизаном отошли за стену. Оттуда открывался отличный вид на лес, начинавшийся метрах в трехстах. Лес стоял на небольшом песчаном пригорке. Огромные сосны с ярко-рыжей хвоей теснились над обрывом, переплетая в воздухе корни. Среди корней было видно множество отверстий, очевидно – входов в норы. Возле нор было тихо. Неожиданно прорвавшееся сквозь тучи закатное солнце окрасило деревья в какой-то огненный цвет. Казалось, что занялся верховой пожар.

- Это и есть знаменитый «Рыжий лес»? – спросил я сталкера, намекая на цвет деревьев.

- Нет, он севернее. Это, - Партизан повел рукой, – какое-то урочище, не помню названия. Мы его называем «Чайный стол».

 - Это почему? – удивился я странному названью.  

- Потому что вон там, - Партизан показал рукой на северо-запад, - за лесом- городок Корогод, а еще дальше, во-о-он, мачты торчат -«Радар».  Вот по тому ручейку, который возле леса, если идти, то точно на «Радар» выйдешь. Только, не стоит оно того. «Выжигатель мозгов» там, знаете такой?

Еще бы я не знал! Легенда Зоны! Пси-установка, вышедшая из-под контроля, «Русский дятел»! Да об этом даже за Периметром каждый сопливый пацан знает. Я посмотрел в указанном направлении. Действительно, из-за сосен были видны какие-то циклопические конструкции, который на фоне темного неба я не сразу заметил.

- Так почему «Чайный стол»? – решил я уточнить у сталкера.

- Ну, - тот немного замялся, - у «Радара» мозги закипают не хуже, чем в чайнике. А тут, соответственно, - стол, для чая накрытый: чашечки, ложечки, пирожки из человечины…

- Понятно, - я немного удивился черному юмору сталкера. – А там что? – я показал в сторону красных сосен, которые принял за «Рыжий лес».

- Там? – стакер достал сигарету и предложил мне. Я кивком поблагодарил его, мы закурили, и только после этого Партизан ответил: - Там, дальше через сосняк, где-то километра через два-три, поселение. Заполье называется. На востоке от него – Залесье. А за Залесьем – Чернобыль. А сама Станция и Припять он нас точно на севере. Километров пятнадцать, наверное, будет до нее.

- Ясно, - мне показалось, что я достаточно получил информации по топографии Зоны. – А собаки обещанные где?

- Успокойтесь, Док, будут вам собаки. – Сталкер выплюнул окурок и зло задавил его ногой,  как бы приговаривая «на! на! на!».  – Век бы их не видеть, тварей безглазых!

- Почему вы их так не любите? – удивился я странной вспышке,  в общем-то, как мне казалось, спокойного и уравновешенного сталкера.

- Это личное… - скупо ответил мне Партизан и нахмурился.

- Тогда зачем же вы привели меня к ним? – мне казалось, что сталкер меня в чем-то обманывает, и я пытался вывести его на чистую воду.

- Так, Зарюто же попросил. – изумленно посмотрел на меня Партизан. – Или он вам ничего не сказал?

- Ничего… - я опешил от такого неожиданного поворота событий.

- Вот затейник! – одобрительно покачал головой Партизан. – А я-то в лагере все в толк взять не мог, почему вы так обрадовались, когда вам про экспедицию сказали. А оно, оказывается, вон как все… Ай да затейник!

- Да уж! – согласился я со сталкером и решил сменить тему: - Партизан, скажите, а вот когда мы тут все закончим, вы стаю уничтожите?

- Это зачем еще? – вновь сделал удивленное лицо сталкер.

- Ну… - я не знал, что сказать, чувствуя, что чего-то опять не понимаю.- Ну, там… личные обиды… опасные мутанты… как-то так… они же нападают на людей… - промямлил я и замолчал, смешавшись под внимательным взглядом Партизана.

- Люди тоже на людей нападают. Что в Зоне, что за Периметром. Вы же не станете их отстреливать. В конце концов,  мы пришли на территорию мутантов. Я знаю, что вы сказать хотите, много раз уже слышал такое: «это они вторглись в наш мир, мы – люди – венцы творения, обладаем разумом, поэтому, можем решать вопросы жизни и смерти неразумных существ». Но, во-первых, мутанты появились по нашей вине, я имею в виду людей. А, во-вторых, если бы люди были разумными, то Зоны бы не было. Мы еще дети малые, не нажившие опыта, которым дали в руки автомат. Пацан четырнадцати лет, физически развитый, без моральных устоев и жизненного опыта может и на курок нажать, не думая о том, что кто-то погибнет. Для него автомат – всего лишь занимательная игрушка, которой у соседа нет, а не оружие, способное отнять жизнь у того же соседа. Так же и люди – получили некое опасное знание, а распорядиться им не смогли, по недомыслию. И, это уже в-третьих, вы же не объявите вону на уничтожение автомобилям, хотя под их колесами людей погибло больше, чем от клыков слепцов.

-Мне понятна ваша позиция. – я отвернулся от Партизана и оглядел Зону, начавшую скрываться в сумерках. – Ответьте мне на такой вопрос: вы считаете, что в появлении мутантов и Зоны виноват Человек?

- Да,- просто ответил Партизан. – Я не верю в волшебство, Монолит и прочую инопланетную чушь. Я думаю, то, что мы сейчас с вами наблюдаем – результат какого-то чудовищного эксперимента, поколебавшего некие основы всего. Не знаю, как вам это объяснить, но я так чувствую. И никто не разубедит меня в обратном. Что-то мне подсказывает, что Зона – урок, преподанный людям, чтобы они, то есть мы, поняли нечто важное, без чего все на Земле погибнет.

 - Вы полагаете, что мутанты, артефакты и аномалии – результат вышедшего из-под контроля эксперимента?

- За аномалии с артефактами не поручусь, - Партизан вытянул из пачки сигарету, прикурил и протянул пачку мне, но я отказался. – Мутанты – однозначно! Не бывает так, чтобы раз – и все появилось! Вы, как биолог, лучше меня должны понимать: организм не может измениться в секунду. Что-то должно быть заранее, некая подготовка, селекция, наконец, чтобы в один прекрасный, в кавычках, момент получить кровососа: нате, люди, жрите его с кашей!

- А вы их видели?

- Кого? – не понял Партизан.

- Кровососов.

- Видел…

- Ну и как?

- Что «как»? – сталкер докурил и втоптал окурок рядом с первым.

- Какие они, кровососы?

- Они – идеальные убийцы. Даже лучше, чем люди. Человек может задуматься: «а стоит ли стрелять?», кровосос – никогда.

- Идеальное оружие? – мне показалось, что я понял мысль сталкера.

- Нет, - грустно улыбнулся в ответ Партизан. – Идеальное  оружие, в первую очередь, можно контролировать. А попробуйте что-нибудь приказать кровососу… Вот, не приведи Зона, люди научатся ими командовать, тогда и настанет…

Что настанет, Партизан так и не договорил, потому что нас окликнул Амир, зазывая обратно в лагерь – на ужин. Партизан, казалось, только рад был прервать разговор, потому что быстро ушел, бросив напоследок: «Догоняйте, Док!»

Я постоял немного в раздумьях, разглядывая лес перед собой. Закатное солнце совсем скрылось в свинцовых тучах, и тени лежали в низинах, пряча их от людей. Небо опускалось все ниже и ниже, облака уже почти цеплялись за верхушки сосен, а дождя все не было. Только далеко на горизонте, в просвете просеки, еще не заросшей соснами, был виден кусок неба, перекрытый вертикальными темными полосами – там шел дождь. И там же сверкали молнии, выхватывая из темноты силуэты отдельных деревьев, заставляя отпечатываться пейзаж в моих глазах, будто на фотографии.

Я бы еще долго, наверное, смотрел на вечернюю темную Зону, заворожившую меня дикой красотой изломанных линий, если бы не подошедший сзади Амир. Он прошел мимо, смяв тем самым волшебство разворачивающегося передо мной огненного зрелища, сильно размахнулся и воткнул в землю стальной штырь, с насаженной на него круглой коробкой. Я такие уже видел – датчик движения, позволяющий контролировать определенную часть защитного периметра.

- Пойдемте, Док, ужин стынет. – Амир положил руку мне на плечо.

- Пойдем, - согласился я.

Уже разворачиваясь, я заметил какое-то движение у подножья сосен. Или мне так показалось во вспышках молний, последовавших одна за другой. Я резко повернулся и поднял бинокль к глазам. Увидев это, Амир напрягся, и тоже прильнул к оптике, но не бинокля, а «Винтореза». Причем, он еще и умудрился усесться в какую-то хитрую позицию, чтобы облокотить руку о колено, давая дополнительную опору винтовке.

- Что там, Док? – взволнованно спросил Амир.

- Да что-то возле леса двигалось… вроде…- я продолжал смотреть в бинокль, но ничего не видел. – Показалось, наверное.

- Нет, не показалось. – сквозь зубы процедил мне Амир. – Вон там, возле валуна… Видите, нет?

Я поискал в указанной точке и, наконец, заметил то, что привлекло мое внимание. Какое-то животное, похожее на сырую фрикадельку, перебиралось через песчаные холмики, осторожно переставляя странные ноги. Было в них что-то от клешней краба или богомола. Да и почти круглое тело существа тоже выглядело необычно. Если бы не направленность движений, я даже не понял бы, где у него зад, а где перед. Только приглядевшись на большом увеличении, я различил  морду и выпученный глаз на ней. Существо что-то запихивало себе в рот, смешно подламывая колени, чтобы поднять лакомый кусочек с земли.

Вид первого мутанта, встреченного мной в Зоне, надо сказать, поставил меня в тупик. Кто был передо мной, я понятия не имел. Я видел много фотографии животных Зоны, но этого распознать у меня не получалось.

- Это – псевдоплоть или просто плоть, - видимо почувствовав мои затруднения, подал голос Амир. – Тварь, в общем-то, пустяковая и никчемная. Падальщик. Да и выстрелов боится. Сталкеры говорят, что плоти, когда-то, овцами были. Или свиньями домашними. В общем, по большому счету, существо безвредное, если вы не тяжело ранены, и оружие в руках есть. Сейчас я ее…. – на этих словах я почувствовал, как Амир зашевелился, усаживаясь удобнее, чтобы не промахнуться по мутанту.

- Не надо… - неожиданно для себя я оторвался от бинокля и рукой опустил ствол «Винтореза». – Пусть скачет. Она нам ничего не сделала.

- Это же мутант, Доктор! – Амир отпрянул от прицела и смотрел на меня, как на умалишенного.

- Ну и что? – я уж злился на себя за непонятную вспышку и представлял, как Амир расскажет всем, что Доктор мутанта пожалел. – Патрон еще тратить. Мало ли, пригодится потом.

- Ну, вы скажете, тоже, Док. Патрон пригодится! Не приведи Зона! Ладно, пошли, а то без каши останемся.

Амир встал, закинул винтовку за спину и неспешно двинулся вдоль стены. Я еще раз взглянул на мутанта в бинокль. Плоть, обнаружив, наверное, что-то вкусное, радостно приплясывала вокруг находки, подбрасывая отвислый зад и размахивая своими ногами-клешнями.

«Ну вот, первая спасенная жизнь мутанта у тебя уже на счету, доктор Жданов. Сказать кому – засмеют.» - такие мысли вертелись у меня в голове, пока я возвращался к отряду.

В доме уже был обустроен лагерь.  Сохранившиеся под крышей три стены отгородили плотной тканью, чтобы получилась своеобразная комната. Внутри стоял полумрак, рассеваемый свечением нескольких палок-ХИСов, дававших призрачный зеленоватый свет. Возле одной из стен расположился Тель, колдовавший у ноутбука. На полу на небольшом нагревателе фыркала каша, судя по запаху – перловка с мясом.

- А на запах мутанты не набегут? – поинтересовался я у кашевара, в роли которого выступал Хруст.

- Да что вы, Доктор!  - он обернулся ко мне и по-детски открыто улыбнулся, не прерывая размеренного помешивания ужина. – Вы думаете, что мутанты нас только по запаху каши вычисляют? Да они про нас знают от самого выхода с «Янтаря»! Вы, наверное, внимания не обратили, но за все время, пока мы шли, ни одна тварь на расстояние выстрела не приблизилась. Разве – вороны летали.

Действительно, такое пренебрежение со стороны местной фауны сейчас показалось мне странным, но, переполненный впечатлениями первого дня в «открытой» Зоне, я как-то не заострил на этом своего внимания.

- Кстати, да! – мне срочно захотелось ликвидировать свое невежество в этом вопросе. – Почему мы не видели мутантов? Только плоть в лесочке за хутором рассмотрел. –обратился я ко всем собравшимся.

- Доктор! – вступил в разговор Партизан. – Вы в лесу часто живность видите? Ну, вы же биолог, неужели не понимаете?

- Пока не очень. – я насупился: упоминание моей профессии  с намеком на безграмотность задевало. – Объясните. Мне казалось, так говорили, во всяком случае, что мутанты жутко опасные и нападают на сталкеров почем зря.

- Это есть, - согласился Партизан. – Нападают. Только – на одиночек и небольшие группы в два-три человека. Мутанты, хоть и вечно голодные, но не конченные же идиоты. Твари тут давно усвоили, что  атаковать большой отряд – себе дороже выйдет.

- Понятно. – проговорил я. – А собаками как же быть? Они, получаются, тоже близко не подойдут?

- С собаками, в данном случае, все сложнее. Сукам скоро щениться. Тут у них логово. Вернуться, обязательно. Вариантов нет.

- Ну, если мы рядом с их роддомом, они на нас не нападут?

- Пусть только попробуют! – это уже Танк сказал, сопроводив слова очень выразительным жестом- провел пальцами по стволам пулемета. – Мы им быстро объясним, кто в Зоне хозяин!

- Танк!.. – предупреждающе сказал Ковалев. – Со словами поосторожней!

- Виноват, командир, не повторится больше! – военстал отложил в сторону свою шайтан-машину и отодвинулся к ноутбуку, где Тель все еще продолжал священнодействовать.

- Так вот… Продолжение »