Раздражение, которое испытывал Полковник в отношении Зоны, стало почти осязаемым чувством. За этим чертовым Периметром, который, вроде бы, ограждал Проклятую Землю от остального мира, творилось что-то невообразимое. Уже два человека пропали там бесследно. Сначала Тронхейм перестал выходить на контакт, затем – посланный за ним оперативник – Панченко. Две недели прошло, как Полковник дал тому санкцию на пересечение Периметра и присоединение к братии вольных сталкеров. И все, оперативник будто в воду канул! История повторялась: Панченко вошел в Зону, дошел до бара «100 рентген» и, даже, передал два первых сообщения. И тишина! На этом поток информации иссяк.

Полковник расхаживал по кабинету, нервно сжимая кулаки, да так, что в комнате раздавался отчетливый хруст. Как теперь выкручиваться из сложившейся ситуации, Полковник даже предположить не мог. Все! Получается, что Агентство со своей «точечной» операцией, уперлось лбом в непрошибаемую стену. Куда дальше двигаться, не могли ответить даже аналитики со всеми их  умными компьютерами. Ясно было только одно: операция, в том виде, как она задумывалась изначально, провалена. И ответственность за случившееся лежала на Полковнике, привлекшего к выполнению плана своих выдвиженцев. Это могло отразиться на карьере Виктора Ивановича очень плохо, если не сказать больше.

Буквально вчера генерал-майор Краев затребовал  отчет по операции «Очищение». Полковник козырнул и вышел из кабинета начальника злой, как сто чертей. Сияющее лицо секретаря, будто знавшего о неприятностях, одна за дугой сыпавшихся на голову Полковника, привело Виктора Ивановича в бешенство. Только привычка к корректности и природная выдержка Полковника позволили секретарю избежать встречи с тяжелым офицерским кулаком.

Зато, когда Виктор Иванович оказался у себя в кабинете за плотно закрытыми дверями, он дал волю чувствам. Для начала, Полковник ударил-таки кулаком по стене, так, что шкафы заражали. Потом, для успокоения, Виктор Иванович плеснул себе грамм сто коньяка и выпил его, будто воду, даже не поморщился. И лишь после этого Полковник счел себя готовым для вдумчивого написания рапорта.

Начал он бумажную работу с того, что набил любимую трубку и неспешно выкурил ее. Синий ароматный дым, уносясь к потолку, привел истерзанную душу Виктора Ивановича в некое подобие равновесия.

Полковник составлял бумагу всю ночь, разрешив себе вздремнуть пару часов только  под утро. Сейчас начало третьего. Рапорт, передан через секретаря Краеву. Теперь Полковник с минуты на минуту ждал вызова на ковер. Иного быть не могло: Виктор Иванович не привык врать шефу. А факты, изложенные в документе, выставляли деятельность Полковника весьма в неприглядном свете. Ожидать повышения после такого доклада не приходилось. Хорошо, если вообще на пенсию не выгонят, по состоянию здоровья.

На столе ожил телефон внутренней связи. Полковник сделал вдох-выдох и поднял трубку:

- Полковник Лядащев, - представился он невидимому собеседнику. – Слушаю!

- Господин полковник, - в трубке раздался слащавый голос секретаря шефа – капитана Ванюхина. –Андрей Владимирович просил срочно зайти.

- Иду, спасибо! – полковник повесил трубку, одернул китель и выставил перед собой руку. Та предательски подрагивала. Никогда еще, за всю свою карьеру Лядащев так не нервничал. С другой стороны, он никогда не проваливал задания. Нельзя сказать, что у Виктора Ивановича все операции  проходили на «ура». Нет, конечно. Как в любом деле бывали и ошибки, и просчеты, и обстоятельства. И агентов приходилось отзывать, и терять, и ликвидировать. Все было. Ради большого приза приходилось жертвовать хорошими, честными людьми как пешками. Ну, тут, как говорится, ничего не попишешь. Правила «Большой Игры» были установлены давно, и меняться они не будут еще очень долго. Посылая с «темной» миссией агента, Лядащев прекрасно осознавал, что смерть последнего ляжет на его совесть. Но всегда Виктор Иванович мог объяснить это государственной необходимостью. Даже, если государство об этом ничего не знало…

Но вот так, на ровном месте, провалить тщательно спланированную операцию… Такого еще не бывало. Полковник не раз видел схожие ситуации у своих коллег. И всегда ему казалось, что уж с ним-то подобного произойти не может никогда. И вот, пожалуйста, случилось: два агента потеряны на вражеской территории, причем оба владели важной информацией, операция катится ко всем чертям, а его, полконика Лядащева, вызывает для разноса шеф Агентства Специальных Операций генерал-майор Краев. Такого даже в страшном сне не приснится.

К разговору о снах. Полковник помнил слова своего хорошего друга и наставника, давно вышедшего в отставку и выращивающего картошку у себя на даче. Тот рассказывал, что до сих пор еще просыпается среди ночи в панике, что забыл отзвониться «диспетчеру» с контрольной точки. Или, еще хуже, от того, что бормочет в воображаемую рацию: «Ноль-три, я семь-шесть. Два-двенадцать-тридцать. Двое на плюс. Повторяю: двое на плюс. Готов принять эстафету. Визуально наблюдаю шесть-шесть». Вот так давалась служба в Агентстве. Трудно даже  представить, что Краев сейчас может сказать Лядащеву…

Суровый нрав генерала был известен полковнику не понаслышке. Он прекрасно помнил, как лет пять назад слетел со своей должности начальник Шестого Управления АСО, ответственного за внешнеполитические акции. Слетел по глупости: не проконтролировал своего помощника, а тот  допустил непростительную ошибку, результатом которой стал провал операции и крах целой сети осведомителей. По агентству тогда ходили страшные слухи, Краев сидел у себя в кабинете чернее тучи и только успевал отбрехиваться по телефону от разного рода чиновников, решивших под шумок спихнуть заслуженного генерала. В итоге, Агентству сократили финансирование и срезали полномочья. А еще навязали проверяющих, что навсегда похоронило мечты Краева о полной секретности.

Однако, когда один из молодых да рьяных ревизоров, помахивая бумагой, подписанной самим президентом, попытался потребовать у генерала список агентуры, которую тот курировал лично, Андрей Владимирович собственноручно за шкирку выкинул визитера из кабинета и пригрозил, что следующего, кто сунется к нему с этим делом, он пристрелит, а документы уничтожит. Такие деяния, естественно, не добавили ему признания властьимущих, однако проверяющие, теперь, опасались наглеть. Особенно это стало заметно, когда по Агентству распространили приказ за подписью генерал-майора, в котором всем сотрудникам и руководителям служб предписывалось оберегать оперативную информацию от людей, которые не имеют к ней непосредственного касательства, в том числе, и от всех (это слово было выделено) проверяющих. Способы, которыми можно было пользоваться для реализации приказа, были разрешены самые широкие, вплоть  до стрельбы без предупреждения. Агентство, в полном составе, поаплодировало лихому вояке и на проверяющих стало плевать, отказывая им, под предлогом секретности, в каком бы то ни было содействии. Ревизоры еще немного покрутились, и ушли, оставив идею о кадровой перестройке АСО на потом. Через некоторое время, все вошло в обычное русло, и жизнь в Агентстве наладилась. Однако, нервов попортилось тогда порядочно.

 Начальник управления, так подставивший своих коллег, застрелился в собственном кабинете, за что и был посмертно представлен к высокой награде. Официально, конечно, причины награждения были иными, но всем стало понятно, как надо поступать проштрафившемуся офицеру, чтобы семья его не поехала работать на какие-нибудь рудники.

Помощник начальника Шестого управления погиб в автокатастрофе. Было ли к этому причастно АСО, или так распорядились звезды, оставалось загадкой для всех, кроме генерал-лейтенанта.

Стреляться Лядащеву, естественно, не хотелось. Равно, как и тонуть в море по-пьяни. В связи с этим, операцию «Очищение» надо было срочно спасать. Если уж не привести ее к нужному финалу, то, по крайней мере, свернуть без стратегических потерь. Пешками, в такой ситуации, можно пожертвовать. И дело тут не в страхе за собственную шкуру, а в информации, которой владели агенты: Тронхейм и Панченко. Если два таких серьезных товарища переметнулись на другую сторону, то это больно ударит как по АСО, так и по национальной безопасности в целом.

Поэтому, в своем рапорте полковник предложил, как один из вариантов, физическое устранение агентов. Теперь ему предстояло, кроме принятия неодобрения от шефа, еще и отстоять свою точку зрения.

Полковник поднялся к генералу и вошел в приемную. Ванюхин, завидя визитера, вытянулся в струнку.

- Здравия желаю, господин полковник! – капитан смотрел на Виктора Ивановича, будто никого более значимого в своей жизни не видел.

- Вольно! – полковник подошел к столу адъютанта. -  Можно?

- Конечно, генерал ждет. – с этими словами Ванюхин отворил дверь, и, как только половник пересек порог, плотно закрыл ее.

Генерал-майор сидел в кресле, все так же осеняемый портретом президента. Глядя на хмурое лицо, полковник понял, что шеф, прочитав его рапорт, остался недовольным. А, собственно, что еще можно было ожидать?

- Лядащев, садись.- генерал махнул рукой, будто пригвоздил полковника к стулу.

Тон шефа и обращение на «ты» были плохими признаками. Полковник повиновался. Сидя через стол от начальника, Виктор Иванович ждал начала разговора. А генерал не спешил с этим, продолжая просматривать бумагу, которую изучал до прихода Лядащева. Наконец, закончив чтение, Краев перевернул документ и положил его лицевой стороной на стол.

 - Что, все так плохо? – генерал подался вперед, опершись локтями о столешницу, и вцепился в полковника немигающим взглядом.

- Смотря, что Вы имеете в виду, Андрей Владимирович.

- Не выеживайся! - генерал хлопнул ладонью по столу, отчего портрет диктатора прошлого века упал лицом вниз. Потом генерал вынул из ящика рапорт полковника и помахал им. – Ты мне эту писульку зачем передал?

- Вы же сами просили отчитаться. Ну и вот…- полковник развел руками.

- Я просил тебя отчитаться в действиях по операции «Очищение». – Краев кинул рапорт через стол, и тот послушно лег в руки Лядащева. – А ты мне что накалякал?

- К сожалению, факты, изложенные здесь, нельзя опровергнуть. Именно так все и есть.

- Я понимаю, что так все и есть! Ты мне объясни, как можно потерять двух человек, причем профессионалов высшего класса. О Тронхейме я мало что могу сказать, это твой агент, ты его привел. Но Панченко-то, Панченко! Он-то как мог исчезнуть?! Кстати, насколько я помню, он тоже твой протеже?

- На что Вы намекаете?! – полковник вскочил и начал стремительно краснеть, чему способствовала, в какой-то мере, бессонная ночь.

- Сядь! Я не намекаю, намекать можно девке на углу. Сядь, тебе сказано! Я говорю, что два твоих агента бесследно исчезли в Зоне, унеся с собой  кучу секретов. Кому они теперь их рассказывают? Объясни!

- Я бы не сказал, что агенты исчезли.

- А как иначе ты собираешься это называть? Ты с капитаном связаться можешь? Вот, то-то! Это ж надо – такого агента профукать! Про Тронхейма я вообще молчу.

Лядащеву нечего было возразить. Оставалось только принять правила игры, предложенной генералом. Полковник прекрасно понимал, что шеф уже пришел к  определенному решению, и все, что сейчас происходит, не больше чем воспитательное мероприятие.   

- Если Вы, господин генерал-майор, считаете меня некомпетентным, то я готов подать в отставку.

- Ага, сейчас, как же! Уже подал… А дерьмо за тобой кто разгребать будет? Я, что ли?  В отставку он собрался! Ишь ты, какой умный выискался! Дескать, я тут весь в белом, а вы, господа хорошие, за мной подотрете. Хрен тебе по всей морде, а не отставку! Пока с операцией не закончишь, отставка твоя принята не будет. Только за свинцовой подписью. Я достаточно ясно выразился?

- Так точно! – полковник чуть не козырнул, но вовремя сообразил, что находится перед начальником без головного убора. – Разрешите получить инструкции?

- Ты сядь пока, - Краев недовольно поморщился. – Инструкции… Какие, к лешему, инструкции? По какому, с позволения сказать, плану?

- По второму.

- Угу, по второму, - проворчал генерал. – По второму. Простой ты какой: пиф-паф, и все. А ты о Панченко подумал.

- Да. Капитан знал, на что он идет, когда подписывал контракт с Агентством. Тогда его никто не неволил. Теперь поздно что-то менять. Больше вариантов у меня нет. По крайней мере, это поможет избежать осложнений, возможных в дальнейшем.

- Приказ на ликвидацию должен завизировать министр, - генерал указал пальцем куда-то в бок. – Как ты ему все это объяснишь?

- Я, никак. А у Вас, я уверен получится. И еще, Андрей Владимирович… Мы ведь можем совершить все в обход министерства? Мотивируя это оперативной необходимостью…

- Можем…- генерал несколько сник. – Только мне совесть не позволяет такие приказы подписывать.

- Мне тоже. Однако, иного варианта я не вижу. Я все могу понять: нет возможности связаться, иные проблемы…  Но капитан жив и здоров. Это я знаю точно. Слежки за ним нет, перемещается он относительно свободно. Тот человек, что поставлял ему информацию из Зоны, больше не появляется, а, кроме него, опознать Панченко не может ни кто. С Тронхеймом ситуация обстоит еще хуже. Панченко, последнее время, перестал передавать мне информацию о нем, ссылаясь на то, что его информатор этой темы не касается категорически, а все штатные осведомители погибли. Я проверил: так и есть –  почти все, кто снабжал нас информацией, либо мертвы, либо исчезли.  Есть, правда, еще один человек, но его задействовать на такую операцию можно только в самом крайнем случае, когда испробуем другие варианты. Но, все же, учитывая, что другого человека у нас нет, а сроки поджимают, я недавно послал ему установочные данные на наемника. Пусть попробует что-нибудь выяснить. Ответа жду со дня на день. Кстати, кроме Панченко, Тронхейма в лицо во всей Зоне ни одна живая душа не знает. И из информаторов у нас остался только потерянный капитан да его стукач.  К счастью, мне удалось получить доступ к одному проштрафившемуся дельцу. Только он не сможет нам помочь, если мы попросим организовать встречу с Панченко или Тронхеймом – не дорос еще.

В разговор ворвался телефонный звонок. Полковник извинился, вынул мобильник и посмотрел на определившийся  номер. Увиденное, настолько заинтересовало его, что он раскрыл телефон и поднес его к уху: звонил помощник полковника, проинструктированный, что связываться сейчас можно только в одном случае – если пришли известия из Зоны. Выслушав доклад, Лядащев просиял и закрыл аппарат.

 - Андрей Владимирович! Прибыл курьер с донесением от моего агента. Того, которого я пока не задействовал. Разрешите? – полковник указал рукой на дверь.

- Давай, - генерал кивнул. – И сразу ко мне.

Полковник вышел из кабинета. В этот момент на столе адъютанта ожил селектор:

- Вернется полковник Лядащев, сразу пусть проходит, - проговорила машина голосом генерала.

 - Есть, Андрей Владимирович. – Ванюхин  отпустил кнопку, когда Лядащев уже покинул приемную.

Возле кабинета полковника ждал тот же курьер, что и всегда – лейтенант «пингвин», как окрестил его для себя Виктор Иванович.

Лядащев забрал конверт, вошел в кабинет, запер дверь и нетерпеливо разорвал оберточную бумагу. Внутри был один лист, а послание занимало всего несколько строчек. Прочитав их, полковник похолодел: вон как, оказывается, все обернулось. Значит, Тронхейм... А капитан-то куда смотрел со своим стукачом?! Нет, определенно, такого поворота событий полковник предвидеть не мог. Он выскочил в коридор и скорым шагом направился к шефу.

Перед дверью в приемную полковник остановился и привел свое лицо в порядок. Нельзя, чтобы Ванюхин что-то заподозрил. Лядащев вновь вытянул руку вперед. И опять она тряслась – адреналин давал о себе знать.

Немного успокоившись, Виктор Иванович дернул дверь и прошел в приемную, по-прежнему пустую. Ванюхин показал, что Краев один.  Полковник кивнул и вошел в кабинет. Шеф все так же восседал в своем кресле.

- Ну что, действительно срочно? – генерал-майор указал глазами на письмо, которое Лядащев держал в руках.

- Даже больше. – полковник подошел и протянул листок начальнику. – Вот, сами прочитайте.

Генерал достал очки и быстро пробежал глазами документ. На последней строчке он запнулся и аж крякнул от прочитанного.

- Да, -  Андрей Владимирович сложил письмо и вернул его Лядащеву. – Дела… Ладно, полковник, я даю вам санкцию на ликвидацию. Делать, как я теперь отчетливо вижу, действительно, нечего. Только прошу Вас об одном: третий раз не промахнитесь. Этой ошибки нам не простят.

- Не промахнусь! Тут дело личное, уже. Этих двух орлов уничтожат, еще до того, как они пройдут Свалку. Все будет выглядеть, как обычное нападение бандитов.  Если нет, то придется дальше задействовать наши армейские связи. А мне этого очень не хочется.

- Смотрите, полковник, личные счеты – плохой советчик.  – генерал встал, давая понять, что аудиенция закончена.

Размышлять над словами, сказанными умирающим бандитом, идя по Свалке, мне было некогда. Тут, чтобы не попасть в очередные неприятности, нужен кристальный ум и полная сосредоточенность. Кучи металлолома, строения и холмы позволяли спрятаться не только мутантам, но и людям в неограниченном количестве. Со всеми вышеперечисленными  встречаться нам сейчас было не с руки. Серж, надеюсь, думал так же. 

Мы шли молча, пристально всматриваясь в подозрительные участки местности. Дважды, пока мы добрались до ангара, нам удалось издалека заметить идущих на промысел старателей, и еще дважды – мародеров. Такое количество двуногой поживы, несомненно, должно было привлечь хищников. Однако, кроме стада кабанов, направляющихся по своим делам вдоль дороги в стороне от нас, мы никого не встретили.

Ангар показался вскоре после десяти часов. Солнце, неожиданно прорвавшееся сквозь дождевые облака, осветило его ярким светом, и капли воды на крыше и стенах строения заиграли бриллиантовыми вспышками.

Обойти произведение ювелирного искусства не представлялось возможным: простреливаемая из ангара зона простиралась далеко в сторону Темной долины, «Агропрома» и блокпоста. А нам, как раз и нужно было в сторону «Долга». Ну, не совсем, конечно, к блокпосту, значительно левее, но из-под огня все равно  уйти не удастся, если что. Поэтому, правильным решением было удостовериться, что в помещении никого нет. Мутанты не в счет.

Лучшее место для наблюдения располагалось слева от ангара, метрах в трехстах за его ограждением. Там был холм, сквозь который тянулся туннель с железнодорожной веткой до самого «Агропрома». Именно в этом туннеле Ганс нашел проход сквозь аномалии, а за ними – оружие от Медка. Однако, нам внутрь не надо было. Больше всего сейчас меня интересовал сам холм и кустики, растущие точно над бетонным зевом туннеля. С этой точки территория ангара будет просматриваться как на ладони.  Только до той позиции еще доползти надо. Задачка не из простых. Чтобы дойти до холма, нужно было пересечь метров двести открытого пространства, как раз в виду стрелков, если они засели в ангаре. Либо обходить вдоль холмов и выходить на дорогу, ведущую к НИИ «Агропром». Оба варианта не ахти: на дороге запросто можно повстречать военный патруль. Кроме того, радиационный фон у холмов высоковат. Конечно, у подножья он значительно ниже, чем на вершине, но все равно – фонит.

Немного посовещавшись, мы решили, что от избыточной дозы радиации антирад может помочь, а вот от пули снайпера никакая химия не спасет. Поэтому, двинулись к холмам. Как только мы приблизились к первому из них, дозиметр  злобно застрекотал, предупреждая, что дальше в горы лучше не заходить.  Как только Ганс умудрился наверх забраться и подсмотреть смерть Семецкого? Ну, с другой стороны, Ганс всегда некоторой безбашенностью отличался.

 Холм, вдоль которого мы двигались, сплошь состоял из обломков техники, прикрытых землей, на которой проступала скудная бурая трава Зоны. Странное зрелище – железный курган, на котором растет мертвая трава. Глядя на холм издалека, можно было вообразить, что это огромный слепой пес: на собаке такая же буро-коричневая шкура, покрытая радиационными язвами и участками жесткой шерсти. Плешивый пес и плешивый холм были похожи друг на друга как младший и старший братья. Да и весь пейзаж Зоны, особенно в пасмурный день, сильно смахивал на шкуру слепой собаки. Мутанты ходят по мутировавшей  земле.  Гротеск!

Пройдя вдоль подножья, мы вскоре уперлись в завал из строительной техники, основой которого была стрела старого козлового крана. Желтая краска конструкции осталась только на некоторых частях, в остальных местах отступив под напором красно-коричневой ржавчины. Обойти завал не представлялось возможным, поэтому нам пришлось форсировать преграду. Идти через насквозь прогнившие металлические конструкции, источенные не только коррозией, но «Ржавыми волосами» свисавшими рыжими мочалками с верхней балки стрелы было опасно. Но, иного пути Зона для нас не припасла: назад идти нельзя, обойти справа не получится, ползти на холм под аккомпанемент стрекочущего дозиметра тоже как-то неправильно. Оставалось только одно направление – вперед через кран.

Такие скопления железа – излюбленное место аномалий и мутантов (или тех, или других, ибо мутант никогда не устроит себе логово возле аномалии).

Я глянул на интерактивный экран, в котором сейчас отражалось поле ПДА. Аномалий поблизости не наблюдалось, но это не значило, ровным счетом, ничего. Многие аномалии успешно скрывались от детектора. Болт, конечно, может помочь, но не всегда – есть такие аномалии, которые реагируют только на живую ткань. Тот же «Белый шар», например, или «Изнанка». Больше для успокоения совести я кинул вперед пару болтов. Оба они пролетели сквозь стрелу без проблем.

- Серж, смотри, - я подкинул в руках третий болт. – Твой маркер.

- Давай.

Я несильно замахнулся и кинул железку. Болт пролетел точно под густой копной «Волос» и лег метрах в двух за завалом. Возмущений пространства это не вызвало.

- Давай, Серж, направление строго на болт. Смотри, за «Волосы» не зацепись.

- Пошел, - Серж пригнулся и начал перебираться через балку крана.

- Не опирайся!- крикнул я, когда заметил, как рука сталкера скользнула к железу, ища дополнительную точку опоры. – Завалишь нахрен весь этот металлолом!

Серж кивнул, давая знак, что прекрасно понял меня, и аккуратно перетек через балку. Теперь он был внутри треугольной конструкции точно под одним из пучков рыжих косм. Воздух справа от Сержа вдруг замерцал и подернулся синеватыми разводами.

- Стой! Не шевелись! – я придвинулся ближе и принялся рассматривать непонятное явление. Такого я еще не видел: струящийся, как над асфальтом в жаркий день, воздух, то и дело покрывался радужно-синими разводами, будто бензин плыл по воде. Определенной формы это явление не имело, но границы свои обозначало явно: на земле, где была подошва этой аномалии, нарисовался четкий круг, примявший траву. Я сразу припомнил школу, старшие классы, урок физики и опыты по поверхностному натяжению. Тогда, среди прочего, мы выдували мыльные пузыри и ловили их на рукава шерстяных свитеров. Так вот, когда пузырь ложился на рукав, он точно так же приминал шерстинки радужной пленкой. Вспомнив это, я окрестил новую аномалию «Мыльный пузырь». 

 Как аномалия действует и чем грозит, было не ясно, но, в любом случае, Сержу надо было убираться от странной соседки, причем делать это незамедлительно.

- Так, Серж, сейчас медленно и без лишних движений делаешь шажок влево. – я еще раз присмотрелся к аномалии, но та не выказывала признаков агрессии. – Именно шажок, понял? Потом замираешь и ждешь моих дальнейших команд. Готов?

В ответ на мой вопрос Серж медленно повел головой сверху вниз и аккуратно шагнул вбок. Аномалия посинела, но этим все и ограничилось. Серж сделал еще один шажок, и «Пузырь» вновь стал невидимым. Даже трава под ним приобрела свой обычный вид.

Теперь мой напарник стоял, зажатый со всех сторон. Слева от него прочно вплелась в распорки крана бухта стальной проволоки, сзади и спереди были железные балки, справа – аномалия. Выбираться из западни было затруднительно: для того чтобы пройти вперед, необходимо миновать одну из косых распорок, … Продолжение »